(к 79-летию со Дня снятия блокады Ленинграда)
Вера Инбер, находившаяся с первого до последнего дня в осажденном городе, писала:
О, этот город! Как его пытали…
С земли и с неба. Стужей и огнём…
Стихи знаменитой ленинградской поэтессы Ольги Берггольц, которая как никто другой, сумела передать всю боль переживших блокаду и вместе с тем их неиссякаемую жажду жизни:
Я говорю: нас, граждан Ленинграда,
не поколеблет грохот канонад,
и если завтра будут баррикады –
мы не покинем наших баррикад.
И женщины с бойцами встанут рядом,
и дети нам патроны поднесут,
и надо всеми нами зацветут
старинные знамена Петрограда.
Руками сжав обугленное сердце,
такое обещание даю
я, горожанка, мать красноармейца,
погибшего под Стрельною в бою.
Мы будем драться с беззаветной силой,
мы одолеем бешеных зверей,
мы победим, клянусь тебе, Россия,
от имени российских матерей.
Уважаемые читатели и гости нашего блога!
Вспомним события блокадных дней Ленинграда. Их нельзя забывать во имя памяти о тех, кто пережил и погиб в те голодные и холодные годы осады города.
В своих воспоминаниях о тяжелых сражениях за Ленинград Георгий Жуков писал: «…В это время ленинградцы переживали крайне тяжелые дни. Обстановка для войск и жителей была настолько тяжелой, что кроме советских людей, никто бы ее, пожалуй, не выдержал.»
У каждой страны свое лицо, своя история… 27 января наша страна отмечает годовщину полного снятия блокады Ленинграда. 872 дня голода, холода, бомбежек, обстрелов. Смерть захватила город в кольцо, но внутри кольца — дышащий, всё ещё живущий город, блокадный Ленинград — символ человеческих страданий и мужества, смерти и бессмертия.
Блокада Ленинграда (8 сентября 1941 — 27 января 1944) — трагический период истории города на Неве, когда только от голода умерло по разным оценкам, от восьмисот тысяч до полутора миллионов человек. Десятки тысяч погибли при артиллерийских обстрелах и бомбардировках, умерли в эвакуации.
О ценности личных записей ленинградцев задумались еще в период блокады. В ноябре 1942 года в райкомы ВКП (б) были направлены директивы по организации комиссий для сбора материалов о жизни города в блокаде.
В апреле 1943 года постановлением Ленинградского обкома ВКП (б) была создана городская комиссия по составлению хроники Ленинграда и Ленинградской области в Отечественной войне. Все материалы, в том числе личные дневники ленинградцев, должны были сконцентрироваться в Ленинградском отделении Институте истории ВКП (б). Сотрудники Института даже проводили встречи на предприятиях — еще до окончания войны, говорили о важности и «долге каждого ленинградца и ленинградки» по передаче блокадных дневников в Институт. Так, еще до окончания войны, собралась коллекция из 49 личных свидетельств. Уже в 1947 году в «Ленинградском газетно-журнальном и книжном издательстве» вышел сборник «Ленинградцы в дни блокады», в котором появились выдержки из двух дневников этого собрания.
Но в 1949 году началось «Ленинградское дело», ни о какой публикации дневников из этого собрания речь уже не шла.
Голоса авторов блокадных дневников громко зазвучали лишь тогда, когда была опубликована «Блокадная книга» Алеся Адамовича и Даниила Гранина.
Виктория Баженова, историк, основатель проекта «Блокада всегда со мной»:
В годовщину начала блокады Ленинграда хочется представить несколько малоизвестных фактов, часть которых скрывалась, часть — стёрлась жерновами времени. Мы никогда не забудем самое бесчеловечное изо всего, что нашим предкам довелось пережить в этой ужасной войне. И каждый факт, каждое письмо из этого 872-дневного ада мы должны бережно хранить и передавать нашим детям и внукам.
Блокадный» театр
Немцы называли Ленинград «городом мёртвых», но сила духа ленинградцев превзошла все возможные ожидания. 18 октября 1942 года спектаклем по пьесе Константина Симонова «Русские люди» в Ленинграде был открыт театр «Городской», но в народе его прозвали «Блокадный». В 1944 году его переименовали в Ленинградский драматический театр, а в 1959 году в знакомый для каждого ленинградца и петербуржца театр В. Ф. Комиссаржевской
Ленинградские художники во время блокады ездили на выставку в Москву
Кажется невероятным, что в сентябре 1942 года группа Ленинградских художников поехала в Москву, чтобы провести выставку — «отчёт» о своей тяжелейшей работе в боевых условиях. Путь в Москву занял у них 5 дней. Выставка открылась 4 октября 1942 года в залах Государственного музея изобразительных искусств имени А. С. Пушкина и прошла с огромным успехом.
Блокадные свадьбы и венчания
С 8 сентября 1941 года по 27 января 1944 года в Ленинграде зарегистрировано 14 878 бракосочетаний. Это поразительно! Большинство свадеб было сыграно в 1943 году. Наряды к свадебным торжествам специально не готовились, только у одной блокадной невесты, Варвары Митрофановны Мясоедовой, был свадебный наряд, специально приготовленный к этому событию: «Платье невесты — сшито из ночной (шелковой рубашки) моей бабки М. А. Сапожниковой, на ее ногах — мамины подвенечные чулки, фата, чудный оренбургский платок (её собственный), тонкий и прозрачный». У двух невест были платья, сшитые для школьного выпускного. Обручальных колец чаще всего не было, либо они были кольцами родителей».
Сообщение о блокаде Ленинграда моментально появилось в европейских газетах
Уже 10 сентября французская газета (на фото) опубликовала на первой полосе главную статью номера с заголовком «Ленинград окружён». Знаменитая поэтесса-блокадница Ольга Берггольц писала в своем дневнике 24 сентября 1941 года: «…кроме того, надо написать для Европы об обороне Ленинграда, о которой они знают в сотни раз больше, чем мы, живущие в нем…»
Радио Ленинграда
В Ленинграде были установлены громкоговорители. На улице или дома по радио люди могли узнать об обстановке в городе. Вещание шло круглосуточно, а когда дикторы молчали, то было слышно звук метронома. Жители города говорили, что этот звук — живое сердца Ленинграда, которое бьётся.
В сентябре 1941 года, по указанию из Москвы, ежедневно на Ленинградском радио стала выходить программа «Говорит Ленинград», которую включали в эфир всесоюзного радио. Редактор передачи вспоминал: «…со страной говорили защитники города: солдаты и матросы, рабочие и домохозяйки, ставшие самоотверженными бойцами ПВО, ученые, писатели, композиторы, прибывшие из области партизаны — все те, кто имел гражданское и моральное право говорить от имени Ленинграда». О голоде, холоде, длинных очередях, страшных обстрелах Ленинград говорил только своим гражданам.
Начало своей седьмой симфонии советский композитор Дмитрий Шостакович написал в блокадном Ленинграде. А конец — уже в эвакуации. 9 августа 1942 года симфонию, которую композитор назвал «Ленинградской», исполнили в зале Ленинградской филармонии. Она передавалась также по громкоговорителям и радио всем ленинградцам.
Футболисты-блокадники выиграли в 1944 году Кубок СССР по футболу!
Финальный матч состоялся 27 августа 1944 года на стадионе «Динамо» в Москве. В финале встретились московский ЦДКА и ленинградский «Зенит». Победу одержал ленинградский клуб, став первой немосковской командой — обладателем Кубка СССР. При этом несколько футболистов в составе «Зенита» пережили блокаду в своем родном городе.
Взвод писателей Ленинграда отправился из города на фронт
150 писателей и поэтов, членов ленинградского союза писателей ушли в армию или на флот. Те, кто не подлежал мобилизации (40 человек), ушли в народное ополчение. Уникальный случай в истории, когда из писателей было сформировано отдельное воинское подразделение — писательский взвод. Взвод вошёл в состав Дзержинского полка.
Воспоминания о блокаде, которые сохранились в петербургских семьях.
Игорь Вадимович Доливо-Добровольский
Раз в неделю я с детскими саночками отправлялся за топливом, которым служили архивы физического факультета Университета, где работала моя мать. Здание физфака на 10-й линии у Среднего проспекта на Васильевском острове уже было наполовину разрушено бомбами и полки с книгами, различными документами и бумагами уродливо нависали над двором, обрушиваясь под тяжестью снега, и смешивались с развалинами. И если вблизи не было разрушенных зданий, где можно было найти какие-то доски, куски бревен, разломанную мебель, архив Университета спас нас от замерзания. Свое, что можно, мы уже сожгли. Особенно хорошо горели и давали тепло астрономические атласы на полукартонной и толстой бумаге. Мне было жалко рвать цветные изображения стран, карты небесных созвездий и я часто долго их рассматривал, уносясь мыслями на другие планеты и миры, но холод возвращал меня в наш неуютный блокадный мир, а в печурке с треском сворачивались континенты и материки, давая живительное тепло.
Эльза Котельникова (Хирвонен)
Только позже, уже после войны, мамы призналась, что не могла смотреть в наши ввалившиеся глаза, и приглушив совесть, выловила однажды в подвале такого же голодного кота. И чтоб никто не видел, – тут же его и освежевала. Я помню, что еще долгие годы после войны мама приносила домой несчастных бездомных кошек, раненых собак, разных бесхвостых пернатых, которых мы вылечивали и выкармливали. Потом настолько привыкали, что было жалко с ними расставаться, хотя дома бывало не пройти – не проехать, да и кормежки порой на всех подопечных не хватало. Но мы, детвора, – были счастливы. У каждого из нас были свои любимцы, которых мы любили и выхаживали. А для мамы, теперь я понимаю, это было очищением, благодарностью нашим братьям меньшим за спасение многих человеческих жизней от голодной смерти в те страшные годы.
Валентина Александровна Пилипенко
Мой маленький братик очень ослаб от голода, он не ходил и у него начались предсмертные судороги. Мама чудом успела принести его в Филатовскую больницу и его спасли от голодной смерти. Как мы выжили? Это сложный вопрос. Старший мой брат считал, что нас поддержали продукты, приобретенные на летнее время. Еще, к счастью, нашлась в бабушкином буфете бутылка со старым рыбьим жиром, который нам давали по малюсенькой чайной ложке. Кроме того, мама нас, по очереди, брала в столовую. Уносить еду из столовой было нельзя, а вот приводить детей, чтобы покормить, не запрещалось. Я хорошо помню, как в первый раз, попала в эту столовую. В помещении было очень холодно и стоял туман, в котором двигались фигуры людей. Мама посадила меня к себе на руки, но вот что я ела – не помню. Для нас, в то время, было неважно, чем нас кормили, лишь бы было что-то съедобное.
Лев Аркадьевич Стома
«Однажды мама пошла выкупить молоко мне и сестренке, и в этот магазин попал снаряд. Это случилось в ноябре 1941 года. Там было очень много жертв. Погибла и наша мама. Бабушка опознала ее только по руке, на которой было известное ей кольцо. Так мы остались с Таточкой только с дедушкой и бабушкой-инвалидом. Папа приехал с фронта, и маму похоронили на Охтинском кладбище. В конце ноября мы собрались помянуть покойницу, и дедушка сказал моему папе: «Ну что, Аркадий, выбирай – Лев или Таточка. Таточке одиннадцать месяцев, Льву шесть лет. Кто из них будет жить?». Вот так был поставлен вопрос. И Таточку отправили в детский дом, где она через месяц умерла. Был январь 1942-го, самый трудный месяц года. Плохо было очень – страшные морозы, ни света, ни воды…»
Игорь Владимирович Александров
«Самой трудной и опасной работой была заготовка дров. Топливо в Ленинград возили по Ладожскому озеру только на заводы. Сначала жгли книги, мебель и что найдётся. Но при бомбёжках рушились и горели дома, где можно было добыть с трудом недогоревшую древесину. Против нашего дома был огромный дом, занимающий квартал, от ул. Разъезжей до следующей улицы. В этот дом попали бомбы, он горел, как факел целую неделю. Пожарные машины его тушили, но безуспешно, он сгорел, но там много осталось несгоревшей древесины. Взять её было трудно, т.к. люди были истощены и опасно из-за того, что в любой момент могли обрушиться перекрытия и лестницы. Мы с мамой каждый день ходили туда за дровами. Она отбивала топором недогоревшие: перила, рамы, подоконники, сбрасывала их вниз, а я, что мог, таскал через улицу домой. В сгоревшем доме на лестницах, лестничных площадках сидели, лежали, чёрные сгоревшие, обледенелые от воды из пожарных шлангов трупы. Я с начало боялся мимо них ходить, но потом привык, они ведь не шевелились. Так мы заготовили дрова на зиму.»
Татьяна Борисовна Фабрициева
«Мы были в гостях у папиных друзей, когда объявили воздушную тревогу. До этого их объявляли часто, но ничего страшного не происходило, трещали зенитки и объявляли отбой. А тут мы услышали не только зенитки, но и глухие удары взрывов. Когда, после отбоя, мы вышли на улицу, то увидели страшное багровое небо и расползающиеся по нему клубы дыма. Позднее мы узнали, что это горели Бадаевские склады, те самые, где хранился основной запас продовольствия для города. Война для нас вступила в другой этап. Вечером снова была тревога, раздавался ужасный свист и после него глухой удар. Пол ходил ходуном, и казалось, что мы не дома, а на борту океанского корабля. Вскоре нам пришлось спуститься в убежище. То, что мы увидели утром, потрясло меня на всю жизнь: на соседней улице все дома через один были словно разрезаны ножом, в остатках квартир были видны печи, остатки картин на стенах, в одной из комнат над бездной повисла детская кроватка. Людей не было нигде».
И еще воспоминания…
— Жили мы на Васильевском острове, в квартире на трех хозяев, — начала свой рассказ Валентина Ильинична. — Мама, в мае родившая младшую дочку Галю, сидела в декрете, я ходила в детский сад, который находился прямо во дворе дома, папа работал на стройке.
— С первых же дней войны Ленинград начали бомбить. Работники ЖЭКа ходили по квартирам, требовали затемнять окна. К концу июля из магазинов стали исчезать продукты. Кто-то покупал впрок, а мама не делала никаких запасов.
— В середине лета родителям объявили, что садик эвакуируется, и велели сделать меточки на одежде. Мама тут же взялась за работу, но приехавший старший брат заявил: «И ты такую тихоню одну отправишь?.. Да она под куст забьется и потеряется. Не отправляй! Надо, чтобы ребенок был рядом с мамой!» Мама сказала в детском саду, что отправлять меня не будет. Кто-то тоже отказался, а кто-то все-таки отправил. Потом мы узнали, что на баржи, перевозившие детей по Финскому заливу, налетели фашистские самолеты, и все дети погибли. Помните песню?.. «На войне, как на войне — попаданье без ошибки… А панамки на волне — словно белые кувшинки…».
— Я продолжала ходить в детский сад. Когда начиналась бомбежка, нас вели в бомбоубежище, устроенное в подвале дома. Туда же спускалась и мама с Галей на руках.
— В сентябре папа ездил на уборку капусты. В качестве платы за работу им давали по кочану в день. Папа привозил капусту домой, а мама закатывала его под кровать. Эта капуста нас спасала от голода до самого Нового года.
— В октябре какой-то мужчина принес от папы записочку, что его забирают в армию. Мама быстро собрала вещи, побежала на сборный пункт, еле-еле успела. Далеко от Ленинграда папа уйти не успел. Прислал нам два письма. Сообщил, что после жестокого боя из 260 человек в живых остались только десять и что после пополнения части они снова пойдут в бой. Больше писем не было…
— Ватные одеяла не спасали от холода. Мама в булочной познакомилась с пожилым мужчиной, который пообещал ей принести и установить буржуйку. Расплатились оставшимися после папы папиросами. На беду, когда ветер дул с Финского залива, дым от трубы, выходившей в форточку, валил обратно в комнату. Тогда мама присаживалась на корточки, а нас с сестрой укрывала с головой одеялами.
— С продуктами становилось все хуже и хуже. Когда сгорели знаменитые Бадаевские склады, люди ездили туда, собирали землю, пропитавшуюся расплавленным сахаром, и растворяли в чае. А мама от Гали никуда не могла отойти. Только забирала в детской кухне бутылочки с едой для Гали и отоваривала хлеб — по 125 граммов на человека… Приносила маленький кирпичик очень черного, очень липкого, будто сырого хлеба, делила на три части, две давала нам с Галей, третью прятала на утро, а сама собирала со стола крошечки.
— Соседка тетя Даша, работавшая на резиновом заводе «Красный треугольник», приносила клей в бутылочках, разливала его на чугунке, чтобы поджарился. Поддевала ножичком тоненький леденец, и они с мамой рассасывали их. Потом мама клала в рот кристаллик очень крупной соли, запивала водичкой — и голод будто бы ослабевал.
— У мамы стали опухать ноги. Сил, чтобы завертывать Галю в одеяло и спускаться с нею в бомбоубежище на время воздушной тревоги, уже не было, и они оставались дома. Перед Новым годом умерли соседка и ее сын Гена. Мама зашила их в простыню и в одеяло, а потом осторожно спустила по лестнице к подъезду. Утром машина забрала тела умерших. Мы остались в квартире одни.
— 16 марта 1942 года маму вызвали в ЖЭК и вручили эвакуационное удостоверение, в котором нам предписывалось на следующий день подойти к семи часам на Финляндский вокзал. Трамваи уже не ходили. Мы шли пешком с Васильевского острова. Мама везла детские саночки с мешком Галиных пеленок и несколькими семейными фотографиями. Иногда на эти саночки садились мы с Галей. Март был холодным, дул пронизывающий ветер, а на меня мама надела голубую фетровую шапочку с шелковыми лентами и резиновые сапожки. Ни шубки, ни валенок у меня не было.
— К вечеру добрались до Финляндского вокзала. Маме выдали три булки хлеба и бутылочку соевого молока для Гали. Мама сложила все в сеточку-авоську, а при посадке в электричку сетку с продуктами срезали… В вагоне люди начали кушать хлеб, а у нас ничего не было. Кто-то сердобольный протянул мне корочку, я забилась на полку и сосала ее.
— У Ладожского озера уже стояли машины. Те, кто был без детей, устраивались в грузовиках, а маму, меня и Галю посадили в маленький автобус с выбитыми стеклами. Ледяной ветер свистел в окна, ленточки моей шапочки все время развязывались. Я уткнулась головой в чьи-то мешки, мама держала Галю на руках.
— На другом берегу Ладоги маме налили в кастрюльку пшенного супа, жиденького, но горячего — и это было для нас праздником!.. Стали садиться в товарняк. В вагонах буквой «П» были сделаны полати, а посередине стояла буржуйка. На ней мы кипятили водичку, пили сами и поили Галю. Каждое утро деревянная дверь с грохотом отодвигалась, и раздавался голос: «Покойники есть?» На нижней полке ехал скрипач, очень берег свою скрипку, завернутую в несколько простыней. Однажды утром я услышала, как люди шепчутся: «Умер…». При бомбежках поезд останавливался, мы прятались под вагоны, а мама с Галей не выходили.
Чтобы выжить в блокадном городе, людям приходилось питаться столярным клеем, а лепешки из лебеды жарили на машинном масле. Лепешки из лебеды на машинном масле Галина Никифоровна хранит уже 80 лет.
Надо отдать должное мужеству защитников Ленинграда, которые до последнего держались, не сломались и проявили высокие примеры преданности долгу. Мы знаем о пекаре, который умер от голода на своём рабочем месте, о сотрудниках НИИ растениеводства, которые умирали, но сохранили семенной фонд. То, как выстояли ленинградцы, — это высокий и яркий пример мужества, воли к борьбе и патриотизма.
Блокада Ленинграда была снята полностью в ходе Ленинградско‑Новгородской операции 1944 года. В результате мощного наступления советских войск немецкие войска были отброшены от Ленинграда на расстояние 60‑100 км.
27 января 1944 года стало днем полного освобождения Ленинграда от блокады. В этот день в Ленинграде был дан праздничный салют.
Блокада Ленинграда длилась почти 900 дней и стала самой кровопролитной блокадой в истории человечества: от голода и обстрелов погибло свыше 641 тысячи жителей (по другим данным, не менее одного миллиона человек).
Подвиг защитников города был высоко оценен: свыше 350 тысяч солдат, офицеров и генералов Ленинградского фронта были награждены орденами и медалями, 226 из них присвоено звание Героя Советского Союза. Медалью «За оборону Ленинграда», которая была учреждена в декабре 1942 года, было награждено около 1,5 миллиона человек.
За мужество, стойкость и невиданный героизм в дни тяжелой борьбы с немецко‑фашистскими захватчиками город Ленинград 20 января 1945 года был награжден орденом Ленина, а 8 мая 1965 года получил почетное звание «Город‑Герой». Исследования относящихся ко времени блокады событий продолжаются до сих пор.
Восстановление Ленинграда после блокады
Уже в апреле 1944 года начали восстанавливать город, не дожидаясь окончания войны. Темпы восстановления поражали.
Обстрелы и бомбежки разрушили треть жилого фонда, более 800 предприятий, две трети медицинских учреждений, половину школ.
В 1944-м году в Ленинград вернулись более 400 тысячи человек, в 1945 – более полумиллиона. И это при том, что официального возвращения в город ещё не началось. Люди возвращались самостоятельно, потому что были уверены в окончательной победе СССР.
Закончилась блокада. Все понимали, что впереди ещё много трудностей и работы. Но счастье было настолько велико, что это никого не пугало.
Уже в 1944-1945 году ленинградцы восстановили 1,6 миллионов квадратных метров жилья, 205 школ, десятки детских садов. В апреле 1946 года около семи тысяч квартир ленинградцев получили газ.
Писатели, поэты, художники воспевали величие блокадного Ленинграда в стихах и прозе, в живописи и музыке. Поколению 21 века сегодня трудно представить, что несколько десятилетий назад фашистские вандалы превратили этот город в руины. Битва за Ленинград была одним из решающих сражений Великой Отечественной войны и занимает особое место в мировой военной истории из-за своей продолжительности и героической стойкости защитников города. Память о погибших и раненых, замученных и обездоленных во времена Великой Отечественной войны обязательно должна жить. Молодые поколения просто обязаны знать историю Великой Отечественной войны.
Список книг о блокаде Ленинграда
Адамович, А. Блокадная книга / А. Адамович, Д. А. Гранин. – 5-е изд., испр. и доп. – Ленингад: Лениздат, 1989. – 526[ с.
Берггольц, О. Ф. Дневные звезды / О. Ф. Берггольц. – Москва : Современник, 1975. – 172 с. : ил.
Гланц Д. М. Блокада Ленинграда 1941-1944. Москва, 2009 (Хроника войны)
Город, который не сдался. смерть крупным планом. // GEO. — 2014. — № 4. — С. 141. : 1 цв. фот.
СПАСИБО ЗА ВНИМАНИЕ!
